Легенда о парусном корабле
Среди рассказов Генрика Сенкевича, написанных для «поднятия духа», несомненно выделяется «Легенда о парусном корабле», рассказывающая о судьбе корабля «Пурпура», который тонул из-за гордости команды, но после финального падения на дно экипаж осознал свои ошибки, и, по словам автора:
(…) эти полумертвые задрожали, все бросились вниз и начали работать.
И работали они с утра до ночи, с трудом и в поте лица, желая компенсировать былое бездействие и слепоту …
Принято считать, что одна из самых известных картин Фердинанда Рущица, Nec Mergitur, находящаяся в Вильнюсском художественном музее, является отсылкой именно к этому тексту польского лауреата Нобелевской премии, поэтому картине часто присуждается второй титул «Легенда о парусном корабле». Так описывал ее сам художник в начальный период своего творчества, в его записях упоминается также название «Пурпура», то есть название корабля Сенкевича. К сожалению, ни в записях художника, ни в его переписке, ни в каких-либо других источниках не было найдено информации, когда Фердинанд Рущиц окончательно определился с названием картины. Годом, поставившим точку в этом вопросе, считается 1906, так как, когда картина была впервые показана широкой публике на II выставке «Искусства» в салоне «Сецессион» в Вене, она уже получила то название, под которым известна сейчас.
Согласно анекдоту, название может быть даже случайным, говорят, что еще в 1905 году, когда художник показывал свои незаконченные работы друзьям и знакомым, они все еще обсуждали наиболее подходящее имя. Якобы писатель Тадеуш Жук-Скаршевски, осмотривающий осенью 1904 года еще не законченное произведение, окрестил изображение фразой на латинском. Название, под которым картина сегодня известна, является фрагментом латинского девиза Парижа «fluctuat nec mergitur», то есть «зыблем, но не потопим». Предложение прямо описывает ситуацию, показанную художником, и в то же время может быть понято как своеобразное пророчество для Польши.
Откуда взялось такое толкование? Фердинанд Рущиц создавал свои произведения в годы великих политических потрясений не только в Польше, но и во всем мире — в 1904–1905 годах. Поэтому многие исследователи предполагают, что на создание произведения повлияли актуальные на тот момент политические события: русско-японская война, завершивашаяся поражением России, а по всей стране возникали революционные настроения. Что, несомненно, также вселяло надежду на обретение независимости. Принимая во внимание эту интерпретацию, картина изображала бы символическое положение Польши — корабль, раздираемый штормами истории.
Корабль как символ Родины — один из старейших в европейской культуре. Он появляется уже в литературе Древнего Рима, в четырнадцатой песне Горация, где он сравнивает Рим с кораблем, который отправляется в открытое море, несмотря на разрушения. Сила нефа в бесстрашной команде, которая знает, что должна сделать еще одно усилие.
Еще одно упоминание можно найти в польской литературе или в знаменитых «Сеймских проповедях» Скарги. Там тоже родина сравнения с кораблем в море, но разница в том, что команда не столько его сила, сколько его слабость. Они не умеют бескорыстно трудиться на благо Родины и требуют оплаты за свой труд.
Мотив «родина-корабль», в свою очередь, получил наиболее полное воплощение в работе Мицкевича в «Книгах польского паломничества». Традиционная древняя аллегория здесь была расширена и изменена за счет использования библейских элементов. Образ создан за счет черт, характерных для темы «Родина-корабль»: бурное море, корабль, рулевой, компас, погоня корабля за берегом — но здесь изменились и они. Представлена судьба не одного корабля, а нескольких. Беспорядок и бунт — типичные причины морской катастрофы (топос «тонущего корабля») — затрагивают не корабль-родину, а «великие военные корабли». Они становятся как бы примером предупреждения против неправильного пути.
И таким образом хорошо видно, в каком идеологическом направлении выдержана история Сенкевича и содержание картины, которая так читалась почти с самого начала.
Один из первых рецензентов, Тадеуш Риттер, писал следующее:
«[…] Фердинанд Рущиц, в конце концов, самый интересный из« очень многообещающих ». Несколько лет назад он выставил свою классическую «Землю» в том же Сецессионе. В этом году о «продолжении» речи не идет — только Рущиц совершенно новый […] автор великой картины — «Nec mergitur». Это не великий символ, как «Земля», а аллегория. «Земля» поразила, как сильный запах; этот символизм понимался не только мозгом, но и органами чувств. «Nec mergitur» — менее «реальная» привязка. Победоносный корабль в бушующем море. […] Спокойно течет […] как… Польша ».
Но, возможно, это не единственное возможное прочтение этого изображения. Стоит обратиться к самой работе. Картина почти квадратная (высота 204 см, ширина 221 см). Мы имеем дело с работой, которая одновременно является морской картиной и ноктюрном — на ней изображено море ночью. Неровные волны заполняют композицию более чем на половину ее высоты. Зритель должен смотреть на корабль не только сзади, но и снизу, с перспективы уровня воды. Над волнами и кораблем темно-синее небо, покрытое звездами. Звезды, нарисованные крошечными пятнышками синего, белого, желтого и даже красного цветов, кажутся мерцающими и вращающимися. В правом верхнем углу изображения высоко на волне поднимается парусник.
Смотрим на корабль немного снизу, что производит впечатление монументальности. Ее углубляет обрамление — корабль не умещается полностью на полотне, мы видим его только до середины мачт. Парусник удаляется от зрителя: видны его корма и правый борт. Направление движения обозначено линией морской пены позади корабля, которая пересекает волны по диагонали в нижний левый угол. Корма освещается тремя фонарями, расположенными на ее верхнем краю. Поверхность кормы скульптурная, по форме напоминающая органические формы. Все переливается желтыми, коричневыми, красными, синими и белыми пятнами. На борту корабля есть ряд маленьких окошек, горящих красным.
Над корпусом поднимаются по ветру красные, вышитые золотом паруса. Желтые огни и красные паруса отражаются в волнах справа и сзади от парусника, местами окрашивая их. Теплые оттенки отражений сильно контрастируют с темно-синим, почти черным морем с акцентами синего, пурпурного и белого цветов и небом в аналогичной цветовой гамме. Освещение корабля, интенсивные цветовые контрасты, преувеличенные природные явления и отсутствие человека придают картине ауру нереальности, о которой художник так заботился. Парусник больше напоминает сказочный корабль-призрак, чем настоящий корабль.
Стоит сослаться на текст Ежи Ремера 1927 года:
«Забудем на мгновение, что она была написана в самые тяжелые времена политического плена […] В этой композиции […] мы находим зрительно-мистические потенции, которые редко встречаются в польской живописи».
Глядя на самую известную картину Рущица, стоит задуматься о том, что произведение можно прочитать гораздо шире. Корабль — это не только символ судьбы Родины. Борьба корабля с морем становится символом человеческой судьбы, заключающейся в постоянной борьбе с невзгодами. В конце концов, на корабле нет национальных символов, что позволяет нам читать его содержание в более общем плане. Художник придал картине сказочную ауру. Как и в его самом известном произведении «Земля», мы видим человеческий труд не столько в бою, сколько в работе. Таким образом, он становится почти синтезом романтического видения независимости с позитивистским видением работы в основе.
